О ВЛАДИМИРЕ СИДОРОВЕ

Так случилось, что в нашей жигулёвской школе № 7 одновременно со мной (классом младше) учился Владимир Сидоров – ставший впоследствии известным московским бардом. Он был очень талантливым поэтом, композитором и превосходным певцом, обладателем мощного и гибкого баритона.

В старших классах школы Володя был одним из лидеров – и в учебе, и в спорте (прекрасно играл в настольный теннис и в баскетбол), а также в попытках освоить почти запрещенный в те времена  джаз (он был то ли организатором, но точно – активным участником малюсенького джаз-банда в нашей школе). За неимением лучшего, "король джаза" - барабанщик (не Володя) стучал палочками в пионерский барабан. Уже после окончания школы на вечерах встречи выпускников Володя часто пел под гитару свои и чужие, но всегда замечательные песни. Тогда-то я и узнал его как поэта, композитора и певца.

После того, как Володя "укоренился" в Москве,  а я – в Питере, мы иногда встречались у общих друзей–земляков. И постепенно стали с ним не самыми близкими, но все же приятелями (я бывал у него в гостях, когда приезжал в Москву из Питера в командировку, а он бывал в гостях у меня). В последний его приезд я сумел записать на магнитофон володино пение. Володя был гостеприимным хозяином. Никогда не забуду, как он устроил мне экскурсию по Кремлю, потратив на это полдня, несмотря на то, что долго ходить в ту пору ему уже было тяжеловато. Все встречи с ним сопровождались володиным «концертом». Мелодии его песен легко запоминаются, их легко подобрать на гитаре даже малоискусному в этом деле человеку. Я знал практически весь его основной репертуар и любил петь его - для себя или для сына.  Володя еще был замечательным чтецом-декламатором. К сожалению, кажется, записей декламаций володиных никто не догадался сделать (в том числе и я, о чем сейчас сильно жалею)*.

Мне кажется, его мучило отсутствие широкого отклика на его творчество. Единственную книжечку стихов издали с обычными в то время сложностями. На фоне господствовавшего тогда стиля поэтических "тяжеловесов"  эпохи -  Евтушенко, Вознесенского – она прошла не замеченной критикой и массовым читателем. Песни Володи пелись, но тоже в достаточно узком кругу любителей высокой поэзии, хотя песни и романсы его, особенно на стихи выдающихся поэтов, достойны самого широкого распространения.  Володя совсем немного не дожил до тех новых возможностей общения и распространения "интеллектуальных ценностей", которые предоставил ИНТЕРНЕТ. Возможно, его творческая судьба сложилась бы по-иному.

Володя постоянно и мучительно искал какую-то моральную опору в жизни. При этом рациональные основания морали и нравственности, на которых воспитывалось наше поколение, были ему чужды, и, по большому счету, не очень известны. Кроме того, его природный артистизм и задатки интеллектуального лидера требовали выхода. Церковь стала прибежищем его души и средством самореализации его могучих потенций.  В конце своей жизни Владимир Сидоров стал священником, отцом Владимиром. Прожил он всего лишь 45 лет, похоронен во дворе знаменитой церкви Рождества Богородицы, что в Старом Симонове, в алтаре которой и умер во время службы.

Вечная ему память! 

В моей личной творческой судьбе Володя сыграл большую роль. Наряду с Б.Окуджавой, Володя оказал, наверное, наибольшее влияние на выработку моего композиторского и исполнительского стиля. Он не знал, что к моменту наших последних контактов у меня уже было записано несколько песенных циклов на стихи Н.Рубцова, С.Есенина и других поэтов-классиков. На фоне роскошного голоса Володи мой собственный казался мне ниже всякой критики, и я постеснялся предъявить "мэтру" свои сочинения.  Но именно Володя показал мне пример и возможность соприкосновения с самыми великими достижениями мировой поэзии и выражения своего сопереживания в музыкальной интонации.

                                                                                          Александр Матюхин